стихи
Добавила, плечами жму, молчу.
Проходит несколько минут. «Привет».
Пусть время тратить я и не хочу,
Хотя бы поздороваюсь в ответ.
«Что делаешь?». О Господи! «Дрочу,
Разглядываю порно, сидя за компом!»
«Как откровенно…» Ну вот так хочу.
Предупредил тебя… не жалуйся потом!
Смотрю на дату… За окном апрель,
Пришла ее величество весна
И захотелось девушкам в постель:
Еще бы... им ночами не до сна.
«Знакомимся?» Вот блин, похоже,
Никчемный диалог придется пережить.
«Давай потрахаемся, может,
И ты не будешь мне мозги сушить?»
«Придурок, идиот! Я не такая!»
«Не спорю! - жму плечами на ответ -
Не знаю я, какого ждешь трамвая
Иль может у тебя на секс обет».
Молчит… И хорошо, займусь стихами.
Проходит несколько минут, опять:
«Дай глянуть на тебя, а то лохами
Сеть так полна, что некуда девать!»
Восходящего солнца лучи холодны
Сквозь деревьев заслон пробивается свет.
Мои мысли тебе лишь одной отданы,
Мое сердце под тяжестью ласковых нег.
Я все помню... Дубы поднимались наверх
И росли, обгоняя движение звезд.
Словно дикой травы непокорный побег,
Поднимались, небесных наполнены слез.
Расступались леса, когда был молодой,
Непокорный, с копной золотистых волос.
Лук, стрела... я врагов отправлял на покой.
Но стыжусь теперь, шрамов касаясь полос.
Остроухий глупец, обрекал я на смерть...
Неразумный, пусть первый на свете рожден.
Звезды плакали горько, смотрели во след.
А казалось – вещают, что «враг побежден».
Я был горд и красив, не грустил, не рыдал.
Пыл войны прерывал для любовных утех.
Путь мой всюду застелен улыбками дам.
В их покои входил без особых помех.
Героически лавры... венок наглеца,
И ухмылка довольного жизнью, судьбой.
Стыдно вспомнить того молодого глупца,
Словно злая судьба пошутила со мной.
Я страдаю, на сердце есть шрам от него...
В пору ту мой язык был острее ушей.
Разбивал я сердца и обидеть кого -
Это сущий пустяк, мельче орочьих вшей.
Но проходят года, подрастают дубы,
В вековые столпы из травы превратясь,
Исчезают страстей неразумных рабы,
Наигравшись чужими чувствами всласть.
Серебро в волосах, сеть ложиться у глаз...
И уверенно мудрость за руку ведет,
Ограждает от юношеских злобных проказ...
Только гордость все так же надменно поет.
Вот я в латах на белом, рогатом коне,
И взлетает, сверкая, искристая сталь.
Вот и почести, слава. В геройском венке
Незаметно совсем погибает мораль.
«Наш отец!», - говорили младые сыны,
Кров эльфийского леса стремясь защищать.
Я, не дрогнув, послал их на вечные сны
В постоянной печали унынья взирать.
Я не слышал прискорбного плача и грусть
Добрых дев с полным взором печальной воды
Мне не резали сердца и думал я – пусть!
Эта жертва оправдана властью судьбы.
Снова в дамках и снова венок на главе,
Снова славой окутан и почестей град.
Церемонный отряд с королем во главе
Величаво вручает медальки наград.
Вспоминаю минувшее с тяжкой тоской.
И в медалях заметен не золота блеск
А слезинки о тех, кому только покой
Даровал я, и жизни распавшейся треск.
Я с тех пор поумнел, но остался дурак,
Даже больший, чем мнил о себе молодым.
В жизни пройдено много лихих передряг
Только мало я понял ставши седым.
Полюбив, осознал что доселе ни раз
Не любил никого в жизни глупой своей.
Обретя сыновей... С болью понял тотчас
Сколько я безутешных убил матерей.
Я не царствую боле, тобой лишь живу.
Честь и слава – воняют, как тухлый мертвец.
И порой я так остро и жгуче хочу
Что б склероз мою память сожрал наконец.
Мне так стыдно, так больно, так грустно,
Но что, я поделать могу, ошибаются – раз!
В жизни долгой мне только с тобой повезло
Ты божественна – я говорю без прикрас.
Я живу лишь тобой, посвященный тебе,
В одиночестве – тени терзают меня.
Я сгораю в мучениях, темном огне,
Под ужаснейшим гнетом морали гния.
Я давно не цепляю на пояс меча,
В винном хмеле я память порою топлю.
И одна мне отрада – любовный причал.
Мое солнце, тебя больше жизни люблю.
