Я вас любил. Любовь еще (возможно, что просто боль) сверлит мои мозги. Все разлетелось к черту на куски. Я застрелиться пробовал, но сложно с оружием. И далее, виски: в который вдарить? Портила не дрожь, но задумчивость. Черт! все не по-людски! Я вас любил так сильно, безнадежно, как дай вам Бог другими - но не даст! Он, будучи на многое горазд, не сотворит - по Пармениду - дважды сей жар в крови, ширококостный хруст, чтоб пломбы в пасти плавились от жажды коснуться - "бюст" зачеркиваю - уст!
Привет, мой друг, сегодня мне сказали, Средь всяких новостей, так, между прочим, Что вот уже три года как…В чужой квартире. Ночью… И Север безразличными глазами Вдруг посмотрел в открытое окно. А мне казалось, я уже забыла. Мороз, подъезд, дешевое вино… Но так ли уж давно всё это было?
Теперь послушный винтик в новом механизме, Я не хожу на красный, не рискую жизнью, Бродя по краю мокрой старой крыши. Живу как все - не знаю, что еще сказать. Ты, впрочем, все равно меня не слышишь. А мне бы так хотелось знать, Что ты успел увидеть море, да. Не в наркотическом бреду. На самом деле. И беспощадные морозы и метели Казались после просто коркой льда, Стянувшей жизнь твою, но не тебя, не сердце. Воспоминанье это потайною дверцей Внутри тебя осталось навсегда. Но я не знаю. В этом и беда.
Ты помнишь, мы мечтали о свободе? В каком-то смысле ты ее достиг. А я сбежала. От чудовищных мелодий Зимы полярной. Ты меня прости. Угрюмый север полюбить не просто. Когда ты пленник вечной мерзлоты, Никак не можешь отвязаться от вопроса Зачем ты здесь? За что здесь ты?
Наш город, нелюбимый сын Полярной ночи и холодного расчёта, Живет огнями взлетной полосы, Как чуда ждёт усталых самолётов, Жуёт бездумно судьбы горожан, Не спрашивая имени и рода. Который день нелётная погода, А дети прыгают в сугробы с гаража, Не замечая, что мороз крепчает, Что снег набился в варежки, в ботинки. А мы с тобой за сотой чашкой чая Сидим на кухне, слушаем пластинки.
Современность.Белый стих.Отчего то произвел впечатление...
Ник Лухминский.
Когда ты встретишь Бога на Земле, Скажи, что он чего-то недодумал. Нехорошо бросать детей тогда, Когда они чертовски смертны Ответь мне, что же ты молчишь? Зачем ты так внезапно умер? Папа, забери меня в Париж.
Когда настанет ядерный финал, Плевать, что слиплись макароны, Хотя обидно, распадаясь в прах, Не съесть чего-нибудь получше. А может, если все переменить, Все тут же станет по-другому? Папа, отучи меня курить.
Когда с откоса рухнул этот дом, Я думал, он вот-вот вернется. Я ждал его, я очень ждал. Стоял, стоял, и даже простудился Скажи, что он взойдет к утру, Что есть на свете притяженье солнца! Папа, неужели я...
За морями в дальнем краю, Поёт Асоль, песню свою. Той, песни, печалный мотив бередит, В сердцах влюбленных говорит. И в ожиданье, алых парусов, Собой пожертвовать готов... Принесть себя, на алтарь судьбы. О, верный и покорный, раб любви.
Никогда не забуду (он был или не был, Этот вечер): пожаром зари Сожжено и раздвинуто бледное небо, И на желтой заре - фонари. Я сидел у окна в переполненном зале, Где-то пели смычки о любви. Я послал тебе черную розу в бокале Золотого, как небо, Аи. Ты взглянула. Я встретил смущенно и дерзко Взор надменный и отдал поклон. Обратясь к кавалеру, намеренно резко Ты сказала: - И этот влюблен. И сейчас же в ответ что-то грянули струны, Исступленно запели смычки… Но была ты со мной всем презрением юным, Чуть заметным дрожаньем руки… Ты рванулась движеньем испуганной птицы Ты прошла, словно сон мой легка… И вздохнули духи, задремали ресницы Зашептались тревожно шелка. Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала И, бросая, кричала: - Лови!.. А монисто бренчало, цыганка плясала И визжала заре о любви.
Молчи, скрывайся и таи И чувства и мечты свои - Пускай в душевной глубине Встают и заходят оне Безмолвно, как звезды в ночи,- Любуйся ими - и молчи.
Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя? Поймёт ли он, чем ты живёшь? Мысль изречённая есть ложь. Взрывая, возмутишь ключи,- Питайся ими - и молчи.
Лишь жить в себе самом умей - Есть целый мир в душе твоей Таинственно-волшебных дум; Их оглушит наружный шум, Дневные разгонят лучи,- Внимай их пенью - и молчи!..
Почему...Почему не могу без вина Тебя спокойно любить! Почему...почему никогда не бываешь одна? Ты же знаешь,могу и убить..
Отчего...отчего твой шепот,как гром среди ясного неба? А просьба звучит,как приказ? Отчего...отчего я жалобным нищим прошу у вас хлеба, Хотя мне никто не указ?
Как же так...как же так,я же верно и точно свободен! Но нету ключей от замков. Как же так...как же так,что в любви я вам не угоден? Считаюсь,как скудный улов.
Ах,зачем...ах,зачем эти страшные чары, Что сгубят душу мою? Ах,зачем...ах,зачем так громко фанфары? Без тебя все равно не уйду.
Забудешь ты меня, как эту ночь забудешь, как черный этот сад, и дальний плеск волны, и в небе облачном зеркальный блеск луны... Но - думается мне - ты счастлива не будешь. Быть может, я не прав. Я только ведь поэт, непостоянный друг печали мимолетной и краткой радости, мечтатель беззаботный, художник, любящий равно и мрак и свет. Но ясновиденье подобно вдохновенью: презреньем окрылен тревожный голос мой! Вот почему твой путь и ясный и прямой туманю наперед пророческою тенью. Предсказываю я: ты будешь мирно жить, как вдруг о пламенном в тебе тоска проснется, но, видишь ли, другой тех звезд и не коснется, которыми тебя могу я окружить.
Медовые, твои уста, Как сладко целовать, И нежно на ушко шептать И гибкий стан твой, обнимать. Обнять, прильнуть и обласкать. Запутаться в кудрях твоих, влос, И в ажурном сплетение кос, Чудесный аромат, наполнит нос. Ты так нежна и беззащитна. Мила, красива и прекрасна. Тебя люблю одну, я страсно...
Comments
Вчера я ехал на работу
В метель, туман и гололед,
Вдруг мимо пронеслась Тойота,
Взяла опасный поворот.
Пересекая автостраду
Там, где сплошная полоса,
Водитель мазалась помадой
И тушью красила глаза!
Как тут от злости не беситься?
Я в гневе бритву уронил
(Я дома не успел побриться
и по дороге щеки брил.
Упала бритва в кофе прямо
(Между колен стоял стакан -
Мне вкусный кофе варит мама -
Его я пью в такой туман).
Когда предмет тяжелый падал,
Крутой горячий кипяток
Плеснул туда, куда не надо -
Там третьей степени ожог.
И вот от боли я подпрыгнул,
И из моей руки другой
Вдруг выпал телефон мобильный -
И снова - в кофе по прямой.
Не помню, что там дальше было...
Открыл глаза: больница? морг?
Теперь ни тачки, ни мобилы...
Зато повязка между ног.
Весь загипсован под завязку,
без гипса только голова.
А вот мораль у этой сказки -
У ВСЕХ БЫ БАБ ЗАБРАТЬ ПРАВА!
что просто боль) сверлит мои мозги.
Все разлетелось к черту на куски.
Я застрелиться пробовал, но сложно
с оружием. И далее, виски:
в который вдарить? Портила не дрожь, но
задумчивость. Черт! все не по-людски!
Я вас любил так сильно, безнадежно,
как дай вам Бог другими - но не даст!
Он, будучи на многое горазд,
не сотворит - по Пармениду - дважды
сей жар в крови, ширококостный хруст,
чтоб пломбы в пасти плавились от жажды
коснуться - "бюст" зачеркиваю - уст!
Отодвинув мечты и устав от идей,
Жду зимы как другие не ждут.
Помнишь, ты обещал, что не будет дождей?
А они всё идут и идут...
Удивлённо смотрю из квартирных окон-
Я во сне или всё ж наяву?
Помнишь, ты говорил, что вся жизнь - это сон?
Я проснулась, и странно, живу...
А на завтра опять мне играть свою роль,
И смеяться опять в невпопад.
Помнишь, ты говорил, что любовь - это боль?!
Ты ошибся, любовь - это ад...
Словно и не бывало.
На пригреве тепло.
Только этого мало.
Всё, что сбыться могло,
Мне, как лист пятипалый,
Прямо в руки легло.
Только этого мало.
Понапрасну ни зло,
Ни добро не пропало,
Всё горело светло.
Только этого мало.
Жизнь брала под крыло,
Берегла и спасала.
Мне и вправду везло.
Только этого мало.
Листьев не обожгло,
Веток не обломало...
День промыт, как стекло.
Только этого мало.
Арсений Тарковский. Стихи разных лет.
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком,
И страна березового ситца
Не заманит шляться босиком.
Дух бродяжий! ты все реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст
О моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств.
Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя? иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.
Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь...
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть.
И вдруг услышал вороний грай,
И звоны лютни, и дальние громы, —
Передо мною летел трамвай.
Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.
Мчался он бурей темной, крылатой,
Он заблудился в бездне времен...
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон.
© Н. Гумилёв
Сжала руки под темной вуалью...
"Отчего ты сегодня бледна?"
- Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.
Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот...
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.
Задыхаясь, я крикнула: "Шутка
Все, что было. Уйдешь, я умру".
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: "Не стой на ветру".
Привет, мой друг, сегодня мне сказали,
Средь всяких новостей, так, между прочим,
Что вот уже три года как…В чужой квартире. Ночью…
И Север безразличными глазами
Вдруг посмотрел в открытое окно.
А мне казалось, я уже забыла.
Мороз, подъезд, дешевое вино…
Но так ли уж давно всё это было?
Теперь послушный винтик в новом механизме,
Я не хожу на красный, не рискую жизнью,
Бродя по краю мокрой старой крыши.
Живу как все - не знаю, что еще сказать.
Ты, впрочем, все равно меня не слышишь.
А мне бы так хотелось знать,
Что ты успел увидеть море, да.
Не в наркотическом бреду. На самом деле.
И беспощадные морозы и метели
Казались после просто коркой льда,
Стянувшей жизнь твою, но не тебя, не сердце.
Воспоминанье это потайною дверцей
Внутри тебя осталось навсегда.
Но я не знаю. В этом и беда.
Ты помнишь, мы мечтали о свободе?
В каком-то смысле ты ее достиг.
А я сбежала. От чудовищных мелодий
Зимы полярной. Ты меня прости.
Угрюмый север полюбить не просто.
Когда ты пленник вечной мерзлоты,
Никак не можешь отвязаться от вопроса
Зачем ты здесь? За что здесь ты?
Наш город, нелюбимый сын
Полярной ночи и холодного расчёта,
Живет огнями взлетной полосы,
Как чуда ждёт усталых самолётов,
Жуёт бездумно судьбы горожан,
Не спрашивая имени и рода.
Который день нелётная погода,
А дети прыгают в сугробы с гаража,
Не замечая, что мороз крепчает,
Что снег набился в варежки, в ботинки.
А мы с тобой за сотой чашкой чая
Сидим на кухне, слушаем пластинки.
Настя Макарова (Ступени)
Ник Лухминский.
Когда ты встретишь Бога на Земле,
Скажи, что он чего-то недодумал.
Нехорошо бросать детей тогда,
Когда они чертовски смертны
Ответь мне, что же ты молчишь?
Зачем ты так внезапно умер?
Папа, забери меня в Париж.
Когда настанет ядерный финал,
Плевать, что слиплись макароны,
Хотя обидно, распадаясь в прах,
Не съесть чего-нибудь получше.
А может, если все переменить,
Все тут же станет по-другому?
Папа, отучи меня курить.
Когда с откоса рухнул этот дом,
Я думал, он вот-вот вернется.
Я ждал его, я очень ждал.
Стоял, стоял, и даже простудился
Скажи, что он взойдет к утру,
Что есть на свете притяженье солнца!
Папа, неужели я...
Поёт Асоль, песню свою.
Той, песни, печалный мотив бередит,
В сердцах влюбленных говорит.
И в ожиданье, алых парусов,
Собой пожертвовать готов...
Принесть себя, на алтарь судьбы.
О, верный и покорный, раб любви.
Из очень старого!)
Никогда не забуду (он был или не был,
Этот вечер): пожаром зари
Сожжено и раздвинуто бледное небо,
И на желтой заре - фонари.
Я сидел у окна в переполненном зале,
Где-то пели смычки о любви.
Я послал тебе черную розу в бокале
Золотого, как небо, Аи.
Ты взглянула. Я встретил смущенно и дерзко
Взор надменный и отдал поклон.
Обратясь к кавалеру, намеренно резко
Ты сказала: - И этот влюблен.
И сейчас же в ответ что-то грянули струны,
Исступленно запели смычки…
Но была ты со мной всем презрением юным,
Чуть заметным дрожаньем руки…
Ты рванулась движеньем испуганной птицы
Ты прошла, словно сон мой легка…
И вздохнули духи, задремали ресницы
Зашептались тревожно шелка.
Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала
И, бросая, кричала: - Лови!..
А монисто бренчало, цыганка плясала
И визжала заре о любви.
И припаду к твоим устам
И страстный поцелуй,
Всё пополам с желаньем.
Тебе я всё отдам.
Из последнего)
SILENTIUM!
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои -
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи,-
Любуйся ими - и молчи.
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи,-
Питайся ими - и молчи.
Лишь жить в себе самом умей -
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи,-
Внимай их пенью - и молчи!..
Бреду. Один. Так долго до зари.
Сквозь ветер, дождь и лужи...
Вокруг ехидно фонари
Мне вслед смеются:
"А кому ты нужен?"
Как тонкая вуаль.
Закрытый занавес,
Небес.
Открой глаза,
Пусть выступит слеза.
Прощальный жест...
Прости душа,
Что очерствела.
В том нет моей вины.
Я вижу сны...
Где я, грущю, печалюсь,
Томлюсь и каюсь.
Под сводом тишины.
Мне мало надо!
Краюху хлеба
Да каплю молока.
Да это небо,
Да эти облака!
Сон
Застонал я от сна дурного
И проснулся, тяжко скорбя.
Снилось мне — ты любишь другого,
И что он обидел тебя.
Я бежал от моей постели,
Как убийца от плахи своей,
И смотрел, как тускло блестели
Фонари глазами зверей.
Ах, наверно таким бездомным
Не блуждал ни один человек
В эту ночь по улицам темным,
Как по руслам высохших рек.
Вот стою перед дверью твоею,
Не дано мне иного пути,
Хоть и знаю, что не посмею
Никогда в эту дверь войти.
Он обидел тебя, я знаю,
Хоть и было это лишь сном,
Но я все-таки умираю
Пред твоим закрытым окном
Сентябрь горел, Сентябрь пылал...
И в сонме дней хотел он быть с тобой,
Но по напрасну всё, капелью растерял.
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.
До сущности протекших дней,
До их причины,
До оснований, до корней,
До сердцевины.
Все время схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья.
О, если бы я только мог
Хотя отчасти,
Я написал бы восемь строк
О свойствах страсти.
О беззаконьях, о грехах,
Бегах, погонях,
Нечаянностях впопыхах,
Локтях, ладонях.
Я вывел бы ее закон,
Ее начало,
И повторял ее имен
Инициалы.
Я б разбивал стихи, как сад.
Всей дрожью жилок
Цвели бы липы в них подряд,
Гуськом, в затылок.
В стихи б я внес дыханье роз,
Дыханье мяты,
Луга, осоку, сенокос,
Грозы раскаты.
Так некогда шопен вложил
Живое чудо
Фольварков, парков, рощ, могил
В свои этюды.
Достигнутого торжества
Игра и мука
Натянутая тетива
Тугого лука.
Тебя спокойно любить!
Почему...почему никогда не бываешь одна?
Ты же знаешь,могу и убить..
Отчего...отчего твой шепот,как гром среди ясного неба?
А просьба звучит,как приказ?
Отчего...отчего я жалобным нищим прошу у вас хлеба,
Хотя мне никто не указ?
Как же так...как же так,я же верно и точно свободен!
Но нету ключей от замков.
Как же так...как же так,что в любви я вам не угоден?
Считаюсь,как скудный улов.
Ах,зачем...ах,зачем эти страшные чары,
Что сгубят душу мою?
Ах,зачем...ах,зачем так громко фанфары?
Без тебя все равно не уйду.
Мой милый маг, моя Мария,
Мечтам мерцающий маяк,
Мятежны марева морские,
Мой милый маг, моя Мария,
Молчаньем манит мутный мрак...
Мне метит мели мировые
Мой милый маг, моя Мария,
Мечтам мерцающий маяк.
Валерий Брюсов ©
Светило солнца,
Свет Светлана,
Сияние свечей.
Сокроют сумерки,
Становится светлей...
Светило солнце,
Свет Светлана.
Сокровище судьбы,
Сокрытой силы совершенства.
Светлане снятся, сны!
Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,
Перстень счастья ищущий во мгле,
Эту жизнь живу я словно кстати,
Заодно с другими на земле.
И с тобой целуюсь по привычке,
Потому что многих целовал,
И, как будто зажигая спички,
Говорю любовные слова.
«Дорогая», «милая», «навеки»,
А в уме всегда одно и то ж,
Если тронуть страсти в человеке,
То, конечно, правды не найдёшь.
Оттого душе моей не жёстко
Ни желать, ни требовать огня,
Ты, моя ходячая берёзка,
Создана для многих и меня.
Но, всегда ища себе родную
И томясь в неласковом плену,
Я тебя нисколько не ревную,
Я тебя нисколько не кляну.
Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,
Синь очей утративший во мгле,
И тебя любил я только кстати,
Заодно с другими на земле.
как черный этот сад, и дальний плеск волны,
и в небе облачном зеркальный блеск луны...
Но - думается мне - ты счастлива не будешь.
Быть может, я не прав. Я только ведь поэт,
непостоянный друг печали мимолетной
и краткой радости, мечтатель беззаботный,
художник, любящий равно и мрак и свет.
Но ясновиденье подобно вдохновенью:
презреньем окрылен тревожный голос мой!
Вот почему твой путь и ясный и прямой
туманю наперед пророческою тенью.
Предсказываю я: ты будешь мирно жить,
как вдруг о пламенном в тебе тоска проснется,
но, видишь ли, другой тех звезд и не коснется,
которыми тебя могу я окружить.
В. Набоков
Как сладко целовать,
И нежно на ушко шептать
И гибкий стан твой, обнимать.
Обнять, прильнуть и обласкать.
Запутаться в кудрях твоих, влос,
И в ажурном сплетение кос,
Чудесный аромат, наполнит нос.
Ты так нежна и беззащитна.
Мила, красива и прекрасна.
Тебя люблю одну, я страсно...
Война - это особое искусство,
Когда людей приходиться терять.