вчера бутылкой белого сухого и тетрапаком красного полусладкого были открыты летние сейшена.
в ходе летних сейшенов нам предстоит выступить в Ульяновске, Йошкар-Оле и Москве, устроить парочку подпольных рейвов, изрядно поджемовать на всяческих синтезаторах и презентовать альбом.


на видео в первые опробовал режим "слоу-моушн", а так то мы были предельно трезвы

летом 2008го мы уже вовсю импровизировали на барабанах и варгане, а иногда ко всеобщему шуму подключали и гитару.
а вот тексты на это накладывать нам было неинтересно. да и текстов хороших не знали тогда, поэтому, когда не хватало экспрессии, просто орали что-то нечленораздельное, подражая Мигелю - известному в столице двенадцатого региона панку и общественному деятелю

наверно, в первый раз я понял, что поэтические сэйшны - это очень круто, когда прочёл описание этого шаманства у Керруака.
С тех самых пор в голове обжились мысли восстановить атмосферу этого безумия





- Чтобы объяснить, что грязь лучше, чем слова, братишка. - Но я не могу в точности передать (хотя постараюсь) блеск всех его возражений, реплик и подковырок, которые ни на минуту не давали расслабиться и в конце концов втемяшили в мою кристальную башку нечто такое, что заставило меня изменить планы на жизнь.


"Х.. вам! - поет койот и когти рвет!" - читал Джефи изысканной публике, и все выли от счастья, это было так чисто, "х.." слово грязное, а произносится чисто. Там были и нежные лирические строчки, про медведей, например, как они ягоды едят, - чувствовалась любовь к животным; и глубокие загадочные строки о волах на монгольской дороге - чувствовалось знание литературы Востока, вплоть до Чжуан Цуня, великого китайского монаха, что прошел из Китая через Тибет, Ланчжоу, Кашгар и Монголию с благовонной палочкой в руке. Потом, в строчках о том, как койот приносит сласти, Джефи выказал свой простецкий юмор. И анархистские идеи насчет того, что американцы не умеют жить, - в строках о жителях предместья, загнанных в гостиные, сделанные из бедных деревьев, сваленных мотопилой (здесь проглянуло его прошлое, прошлое северного лесоруба). Голос у него был глубокий, звонкий и, я сказал бы, смелый, как у американских героев и ораторов прежних времен. Мне нравилось в нем что-то искреннее, сильное, какая-то человечность и надежда, в то время как другие поэты были либо чересчур утонченно-эстетскими, либо слишком истерично-циничными, чтобы на что-то надеяться, либо слишком абстрактно-камерными, либо слишком увлекались политикой, либо, подобно Кофлину, были слишком сложны для понимания (толстый Кофлин говорил о "непроясненных процессах", но, когда он сказал, что откровение - личное дело каждого, я заметил тут сильное буддистское, идеалистическое чувство, которое Джефи разделял с добряком Кофлином, когда они были однокашниками в колледже - как я на своем восточном побережье разделял его с Альвой и с другими, не столь безумно-апокалиптичными, но никак не более сострадательными и чуткими).

А народ толпился в сумраке галереи, стараясь не пропустить ни слова из этого беспримерного поэтического чтения. Я же то бродил среди них, не глядя на сцену и всем предлагая хлебнуть из бутыли, то возвращался на свое место справа от сцены, подбадривал, поддакивал, одобрительно покрикивал и отпускал даже целые длинные комментарии, о чем никто меня не просил, но никто, в атмосфере всеобщего подъема, и не возражал. Вечер удался на славу. Нежный ДаПавиа шелестел желтыми лепестками нежной полупрозрачной бумаги, все разглаживал ее длинными белыми пальцами, читая стихи своего покойного приятеля Альтмана, который съел слишком много пейотля в Чиуауа (а может, и помер от полиомиелита, одно из двух), - но своего не прочел ничего - трогательная элегия в память о погибшем юном поэте, тут прослезится и Сервантес седьмой главы, и читал он таким нежным, донельзя английским голосом, что я просто рыдал от внутреннего смеха, хотя потом я с этим Фрэнсисом познакомился, и он оказался неплохим парнем.

Среди прочих была там и Рози Бьюканан, коротко стриженая, рыжая, худая, симпатичная, классная девчонка и всеобщий друг на всем побережье; она позировала художникам и сама что-то писала, а в тот момент вся бурлила от возбуждения - их роман с моим старым приятелем Коди был в разгаре. "Ну как, Рози, здорово?" - крикнул я; она хорошенько отхлебнула из бутыли и посветила мне своими глазищами. Коди стоял сзади, обняв ее обеими руками за талию. Между выступлениями, в потертом пиджаке с бабочкой, каждый раз встревал Рейнольд Какоутес с коротенькой забавной речью, смешным фальшивым голосом представляя следующего поэта; но, как я уже сказал, к половине двенадцатого, когда все стихи были прочитаны и вся галерея толклась, возбужденно обсуждая, что сейчас произошло и куда идет американская поэзия, он утирал глаза платочком. А потом все мы, вместе с ним и поэтами, набились в несколько машин и рванули в Чайнатаун, где нас ожидал восхитительный полночный китайский пир, с палочками и шумными разговорами, в одном из развеселых китайских ресторанов Сан-Франциско. Оказалось, что это любимый ресторан Джефи, "Нам Юен"; он показал мне, что здесь надо заказывать и как есть палочками, он рассказывал байки про дзенских безумцев Востока, и под конец я до того возрадовался (а на столе у нас стояла бутылка вина), что подошел к двери на кухню и спросил старого повара: "Почему Бодхидхарма пришел с запада?" (Бодхидхарма - индус, который принес на восток, в Китай, учение Будды).

- Мне все равно, - полуприкрыв глаза, отвечал старик; я вернулся и рассказал об этом Джефи. "Прекрасный ответ, совершенный ответ, - сказал он, - теперь ты видишь, что я понимаю под дзеном".

ищутся группы, музыканты для совместных джемов, перфомансов, сэйшенов.
высокохудожественных и идейных, естественно

объединение "вБЕНЗИНЕестьОБЛАКА" ищет единомышленников, музыкантов, поэтов, которые не прочь выступать полуимпровизационно, посменно, параллельно, небольшой взаимозаменяемой группой, дабы раскачивать публику в течении нескольких часов, как например это делалось в старой доброй Германии 60-70ых

эмбиентная направленность и тексты на русском приветствуются

первый концерт/перфоманс/сэйшн проекта планируется на осень, дабы всё хорошо обсудить и пропиарить

структурно, на мой взгляд, это будет выглядеть так:

первая группа играет свою обычную программу
выходит вторая группа играет одну-две вещи совместно
уходит первая группа вторая играет свою обычную программу
появляется третья

/ это пока наброски конечно же строго этому плану никто следовать не будет/

кульминация - совместная импровизация, но без ущерба звука, рамки всё же придётся оговорить
и скорее всего свободный микрофон среди голосов, участвующих коллективов, и приглашённых поэтов, репперов и просто хороших людей


территориально: москва.
хотя в принципе по силам питер и среднее поволжье


я верю, мы справимся