И вновь моя авторская проза (киберпанк), приуроченная к миксу: ни следов, ни запаха, ни шороха, ни ультразвука. Я не растерялся, а только наоборот стал более функциональным, истовым, чтобы найти логово хакеров, где скрываются приспешники электронного дьявола или электронной бесовки. Мои долговязые ноги, виртуозные руки и жилистое тулово ускорялись, как будто стальной зверь с артифициальным сердцем мчался по синтетическому пространству на свою добычу, чтобы разодрать ее на мелкие, микроскопические детали. Этот зверь, то есть я – исключил из своей головы медицинские термины: «прострация», «боль», «чувства», но не исключил термин «зависимость», которым сейчас страдал, неоднократно проговаривая ему: «большое спасибо за то, что прибываешь со мной». Меня подчинили остановиться десять квадратных однотонных помещений с приземистыми хрустальными потолками, где от рельефных тонких стен исходил холодок, все вокруг покрывающий тонкой коркой льда, обжигающий мои ладони, которыми я прислонился к стенам, считывая с них полезные информативные данные. В итоге, вокруг зияющих пустот я получил излечимый ожог, весомую информацию, что приведет меня к ним, на нижний уровень. Теплый пар моего дыхания, исторгающийся из электронного респиратора; холодок, обжигающий мои обнаженные руки и квадраты, соединенные между собой угловатыми, тесными, однотипными коридорчиками, в которых без звука передвигается голографическая теневая фигура мужчины высокого роста. Разумеется, голографический облик приковал меня. «Голо-облик» угольного цвета, безрассудно бродил с опущенной головой по тесным коридорам, феноменально перемещаясь в другие квадраты, словно проекция охраняла собственную территорию от непрошенных гостей. После пятиминутного обхода тень возвращалась обратно, проходя сквозь мою, пока еще оживленную плоть, но, как ни странно, я ничего не чувствовал. Иногда тень останавливалась в центре квадрата, разворачивая свою голову на 360 градусов и обволакивая взглядом меня, сосредоточенного на деталях, но я не видел его подлинных глаз, наделенных каким-либо цветом. Где по физиологии должны находиться зеницы, вместо них я видел только глубокие агатовые впадины; также мой разум постигнул, что мускулистое очертание его инфернального лица никак не прельщает меня, а только отпугивает, отталкивает своим видом. Иногда «голо-тень» рассыпалась по ледяному асфальту на мини-габаритные кубики, словно устрашенная фигура человека, смастеренная из тысячи ничтожных кубиков, стремилась просочиться через асфальтированное покрытие, как через сито просачивается мука высших сортов, но следом, в мгновение ока – «голо-тень» вырастала передо мною, по-видимому, жаждала устрашить меня своей конструкцией, относившейся к примитивной проекции. Я пробежался глазами по обжигающим стенам, мрачноватым углам и по хрустальному потолку, выискивая голографический проектор, который проецировал примитивную ловушку, но я ничего не отыскал. Путаница, паутина, с которой я столкнулся, влекла меня дальше, в убористые коридоры, также как и манила меня рукой голографическая тень, стоявшая в метре от меня и изучающая мои изумрудные глаза, мой благородный рост, и мои тривиальные, перепачканные, разорванные вещи. Я, словно модифицированная снежинка, кружился на одном месте, страшась произвести неправильный шаг в любую из сторон. Около десяти минут я ломал себе голову, как математическим путем ломают радужный «кубик Рубик», в какой же коридор мне пойти и в каком квадрате я окажусь, если произведу целенаправленный шаг? За квадратными помещениями находилась «кибер-яма», и я чуял своим нутром, что так оно и есть, а также предчувствовал, что в девяти квадратных комнатах, охваченных коркой льда, блуждали все те же голографические облики, бесспорно жаждущие запутать сознание любого смелого человека, который ступит нечистой ногой на чужую территорию.