Хотя мы и теряемся в потоке информации и новой музыки, сегодня шанс стать популярным есть до сих пор практически у каждого — хвала Ютубу, Саундклауду и тому же Бэндкэмпу. Привет всем из динамиков приёмников!

На выходных на Кольта.ру вышел, я бы сказал, напыщенный насыщенный материал “Преданная революция, или Девяностых не было”, в которой исследуется вопрос, зачем современной поп-музыке нужна ностальгия по 90-м.

Андрей Шенталь, автор этого монументального труда, оперирует десятками и десятками ссылок к творчеству поп-исполнителей прошлого.

Например, украинская певица Луна, что дала недавно в Москве ошеломляющий концерт, сравнивается с Ликой Стар. Ну и так далее. Главный вывод, который можно сделать из статьи: весь этот ревил 90-х на современной поп-сцене связан с попранной сексуальной эмансипацией. Духовные скрепы укрепляются, мораль крепчает, поэтому воспоминания о 90-х, когда всё было можно и была надежда — это некое замещение отсутствующих сейчас свобод.

В контексте вышесказанного очень гармонично будет слушаться наш сегодняшний гость — это петербургский музыкант Глеб Раумская, который совместно с московским музыкантом и композитором Женей Недосекиной (она же Jekka) записали совместный мини-альбом Reflect Tomorrow.

Мы послушаем композицию “National Panasonic”.

Аллюзии к культурному коду очевидна, и это не реклама. Как говорит сам Глеб, это — саундтрек к старому фантастическому фильму, который показывают по телевизору ближе к полуночи. Новая интерпретация рейв-музыки, пропитанная IDM наследием 90-х. Быстрые ломаные ритмы и голос звучащий из подсознания. Старый новый рейв! Глеб Раумская и Jekka, композиция “National Panasonic”.

Ну вот, возвратились в будущее. Глеб Раумская и Jekka, композиция “National Panasonic”. Кстати Раумская, сценический псевдоним Глеба, образовался из детства: Глеб вырос на улице Раумской, что в Колпине, в Петербурге. В интервью “Афише” Глеб говорил, что по сценическому псевдониму его иногда путают с девушкой. Однако мы знаем финские корни этого слова. Короче, хотел-то я сказать не это. Всё самое современное сейчас — это несвоевременное. И, может, это хорошо.

Я исчезаю из эфира, но не далее, чем до начала следующего часа. Услышимся.