Степень успешности человека определяется по количеству его завистниковGuru Groove Foundation

Егор, Татьяна, привет. Для тех пользователей PROMODJ, которые по каким-то причинам еще могут быть не знакомы с ваши творчеством, представьтесь и скажите пару слов о том, кто такие GGF.

Егор: Guru Groove Foundation — это молодые толковые ребята, которые устали слушать музыку на наших центральных телеканалах и радиостанциях и решили организовать бэнд, чтобы делать музыку «для себя». Нас, кстати, зачастую ошибочно относят к электронной музыке — на самом деле это не так. Нас восемь человек и (честно говоря, не люблю этого слова) «живой» состав: барабанщик, басист, гитарист, два клавишника, два духовика и вокалистка.

Как собрали и удерживаете такой большой коллектив?

Егор: Все музыканты GGF являются моими друзьями, кто-то учился в Государственном музыкальном колледже эстрадного и джазового искусства (ГМКЭДИ) на Ордынке, кто-то со мной играл раньше. Отбором занимался лично я и в начале нашего пути искал людей по принципу «лишь бы поиграть», но когда группа окончательно определилась со стилистикой, стал проводить селекцию тщательнее. Бывало порой, что ребята попадались замечательные, но играли плохо, или, наоборот, музыкант отличный, а контакта личного с ним не находили. Я убежден, что музыку можно делать только в коллективе, который напоминает семью, общий организм, объединенный интересами.

Ты говоришь о семье, а вы с Татьяной как раз являетесь мужем и женой. На работу коллектива это влияет?

Егор: Уж точно не мешает. Когда мы дома — мы дома, когда на работе — на работе. Бог наделил нас способностью отделять зерна от плевел — этим отличаются профессионалы от любителей. Любители не могут это сделать, а профессионалы знают, что такое работа, а что — отдых. Из-за этого раньше возникали проблемы, так как с нами играли музыканты, привыкшие быть обузой у артиста, а не вести проект самостоятельно. И поэтому когда мы собирали единомышленников, то искали людей, которые бы относились к музыке не как к халяве, а профессионально.

Татьяна: У нас был опыт игры с очень перспективными молодыми музыкантами, и отношения с ними не сложились только из-за того, что их самореализация была на уровне становления. Им всегда хотелось проявить себя в качестве солистов, а не как часть единого целого коллектива. У нас в России, к сожалению, музыкальной эстетике не обучают, а здесь именно об этом и идет речь. Все трудности, через которые мы проходим, — это отражение глобальных проблем российской музыкальной индустрии. Поэтому кто самостоятельно научился отделять зерна от плевел, тот выигрывает. И одна из наших задач — показать, что в России есть такие люди, которые умеют совмещать приятное с полезным. Но, к сожалению, сейчас их крайне мало. Сейчас ни в коем случае не кичусь — это крик и боль души музыканта.

Только в России такое происходит?

Егор: Да. У нас мало кто верит, что можно создавать собственную хорошую музыку и получать за это деньги.

Татьяна: Самый часто задаваемый вопрос после концертов: «А репертуар какой группы вы исполняете?». Или иностранцы подходят и спрашивают: «Hello! Where are you from? Russia? Really?» Люди не понимают, что это русский продукт, и очень удивляются.

А как вы пришли к такому качественному звучанию?

Егор: Когда начинали, то просто играли клевую музыку, подготовили программу из кавер-версий на известные фанк, диско и соул-хиты, решили сыграться с музыкантами и потом постепенно переходить к песням собственного сочинения, были даже какие-то аншлаговые концерты. Затем случился длительный перерыв из-за ухода нашего басиста, но спустя время собрались вновь.

Татьяна: Большую роль в качественном подъеме коллектива сыграла судьба. Однажды мне стало грустно, и я позвонила своему другу и организатору фестиваля «ВДОХ» Эдуарду Шумейко (он же DJ Shum и идейный вдохновитель группы W.K.?) с предложением попить кофе. Мы встретились, посидели, и я как-то невзначай поинтересовалась: «А как тебе идея, чтобы участниками фестиваля были одни девочки?» Он: «Да-да, сделаем». Не придала этому серьезного значения и даже забыла про наш разговор, а через месяц Эдик звонит и говорит: «Афиши запущены, фестиваль пройдет через месяц». Мы за пару дней обзвонили всех музыкантов, собрали старый состав и буквально за две недели записали пять песен, как говорится, «от души», ради эксперимента.

Удалось выстрелить?

Егор: Да. Резонанс от выступления был огромный. Все промоутеры всполошились: «Guru Groove! Guru Groove!» Мы вдохновились небывалым успехом и решили продолжать.

Татьяна: Теперь стояла главная задача — развиваться, заполнять собой рынок, пробовать выйти на Запад, реализовать себя и в плане творчества, и в плане бизнеса. Завистники шептали: «Да много вас таких». Но наши песни сами за себя говорили.

В многочисленных интервью вы твердите об экспансии в различные сферы культуры и искусства, о расширении географии музыки GGF. Не боитесь в погоне за славой потерять изюминку коллектива и погрязнуть в коммерции, прогнуться под «формат»?

Егор: Каждый здравомыслящий человек будет использовать свой талант для заработка денег и реализации своих амбиций. Мало кто хочет всю свою жизнь топтаться на одном месте. В каком бы некоммерческом балете ни танцевала балерина, она все равно мысленно стремится в Большой театр, чтобы зарабатывать деньги на «Лебедином озере».

Татьяна: Многие люди, даже выступавшие когда-то с нами на одной сцене, обвиняли нас в предательстве и в продажности шоу-бизнесу, мол, мы зарабатываем деньги на своей музыке. Но кем являются они сами? Сессионными музыкантами, которые играют у певцов, поющих не то, что они хотят, а то, что им диктует рынок. Их имен никто не знает, они сидят на заднем плане и зарабатывают те деньги, которые им предлагают, а не которые предлагают они — в этом вся разница.

И как вы реагировали на подобную зависть?

Татьяна: Поначалу, конечно, расстраивались, но когда подобной мышиной возни стало больше, поняли, что не нужно обращать внимания. Каждый день про нас что-то пишут, что-то говорят.

Егор: Есть замечательная китайская поговорка: «Степень успешности человека определяется по количеству его завистников». Среди отечественных музыкантов распространены чувство зависти и разрозненность. Вместо того чтобы объединиться и направить усилия на общее благо, они ставят друг другу палки в колеса и злятся, когда у них самих ничего не получается.

Задумывались ли вы когда-нибудь о том, чтобы повторить успех Парка Горького, Цветов и Тату, но только стать первой российской группой в своем жанре, популярной за рубежом?

Татьяна: Почему бы и нет? Любому талантливому артисту хочется признания, не сумасшедшего с кокаином в райдере, а нормального, чтобы о нем услышали. К сожалению, за рубежом считают, что в России отсутствует качественная музыка. Нас знают по Филиппу Киркорову и Алле Пугачевой. Особняком стоит музыка академическая.

Неужели все так плохо?

Татьяна: Слава богу, нет. Хорошие артисты у нас имеются, но они «забились под плинтус». В свое время GGF явились определенным стартом для многих коллективов, которые после нашего появления поняли, что нет ничего невозможного. Помимо нас российскую сцену представляют такие успешные группы, как On-The-Go, Pompeya, Cheese People, Jiu Jitsu, Miusha, Kooqla, Tesla Boy, Zventa-Sventana и другие. Просто зачастую люди не верят в себя. Конечно, 90-е сильно подкосили отечественную сцену, когда вокалисту достаточно было выйти с аудиокассетой на сцену, и ему был гарантирован успех. В результате многие ушли работать в кабаки и начали спиваться. Но в последние годы «живая» музыка вновь прибавила в весе, количество интересных артистов стало увеличиваться. Если еще и СМИ будут поддерживать эти начинания, то нас ждет светлое будущее.

Есть, может, какие-то идеи, чтобы мы дожили до упомянутого тобой светлого будущего?

Татьяна: Лучше, чем на Западе, мы не придумаем, потому что у нас нет необходимого уровня образования, музыкальной культуры и воспитания. 90% предметов, которые преподают сегодня в специализированном учебном заведении, в музыкальном мире не нужны. У человека, который учится на вокальном отделении, два урока в неделю продолжительностью всего час — это же смешно! У меня спрашивают люди из других городов, куда им поступить, чтобы научиться петь так же. Но нет таких мест.

У тебя три высших образования: два музыкальных и одно педагогическое. И, насколько мне известно, в планах было открыть собственную музыкальную школу. Как обстоят дела на этом фронте?

Татьяна: Есть люди, есть идеи, но в этот проект нужно вкладывать много усилий и времени, чего я сделать пока не могу, потому что на данном этапе полностью занята GGF. Плод должен созреть. Мне хочется поделиться опытом и показать, что есть свет в конце тоннеля. Нужно верить. Конечно, мы тоже не ходим постоянно с улыбкой на лице, иногда и у нас руки опускаются. Но когда чувствуешь, что тебя кто-то поддерживает, общаешься с небезразличными к тебе и твоему делу людьми, то понимаешь — все шансы на успех есть.

Насколько я знаю, у GGF нет инвесторов, и проект живет на самоокупаемости. За счет чего зарабатываете?

Татьяна: Для нас с Егором GGF — это единственный бизнес, который в планах должен превратиться в полноценный бренд и начать приносить хороший доход. Сейчас мы в основном зарабатываем на концертах и корпоративах. Практически каждый из музыкантов занимается еще продакшном. Конечно, на первом месте по-прежнему стоит музыка, но кушать тоже хочется, поэтому помимо творчества имеется много сторонних коммерческих проектов. При этом, мы не просто делаем, а делаем это качественно, чтобы помимо заработка хоть как-то поднять культуру и вырастить в музыкальной индустрии профессионалов, ответственно относящихся к своему делу.

Егор: И не стоит этого стыдиться. На Западе многие известные музыканты работают с раскрученными поп-звездами. «А что вы играете у Мадонны?» — спросили однажды у великого американского бас-гитариста Виктора Бэйли (Victor Bailey). — «House music, house music», — ответил он. — «Какой еще house music?» — «Ну вот из тура вернулся, дом себе купил».

Довольно проблематично и затратно организовать тур или дальний выезд для такого большого коллектива как GGF. C этим как справляетесь? Были мысли сделать усеченный состав?

Татьяна: Действительно, для нас это поначалу превратилось в проблему. Промоутеры не могли позволить себе пригласить полный состав и соглашались максимум на три-четыре человека. В этом вопросе помогло общение с известной бельгийской группой Zap Mama, у которой тоже большой состав музыкантов. Спросили, как они ездят на гастроли, ведь это мало того, что дорого, да еще и не всегда удобно. На что солистка Мари Далн (Marie Daulne) ответила, что ее часто приглашают на приватные вечеринки, куда она приезжает с двумя бэк-вокалистками и мини-диском. Этот судьбоносный разговор дал понять, что звезды мировой величины тоже не всегда работают в полном составе.

Вторым по значимости событием в развитии бренда GGF вы считаете появление у коллектива менеджмента. Долго происходил его поиск?

Егор: Никого не искали. Все, что мы сегодня имеем, сделала за нас наша музыка. Не было никаких писем и звонков из серии «Алло, мы ищем талантливого менеджера!» Мы начали выступать, заработало сарафанное радио, и однажды на концерт пришли наш будущий PR-менеджер Анна Волкова (по совместительству моя давняя подруга) вместе с будущим концертным директором GGF Надеждой Новосадович. Они подошли после выступления и сказали: «Ребята, надо вас дальше продвигать, и мы можем вам в этом помочь». Мы согласились. Так появился наш менеджмент.

Вы вообще ощущаете проблему отсутствия профессиональных менеджеров на российском рынке?

Татьяна: Менеджеров, которые в курсе структуры рынка, знают, как продать и не упасть при этом лицом в грязь, крайне мало. Нам очень повезло с Надеждой и Анной, так как не вложив ни одной копейки, не привлекая ни одного спонсора, они сделали из GGF то, что вы можете наблюдать сегодня. Были разговоры о том, что в нас вложили пару миллионов, что музыку нам писали западные продюсеры, но это, конечно, бред.

Заведомо известно, что англоязычная музыка в России имеет гораздо меньше перспектив. Почему же вы исполняете песни на английском, и не возникало ли идеи выпустить русскоязычные версии песен ради расширения аудитории?

Татьяна: Пока я не вижу зрителя, для которого можно петь на русском. Тексты а-ля «Загляни мне под юбку — я твоя голубка» или «Мама-Люба, давай-давай» — это не мое. Музыка — очень тонкая материя. Песни и тексты рождаются сами собой. Возможно, в нашем случае причина заключается в сложности правильного укладывания русского языка в темпо-ритмическую структуру музыки GGF, а возможно, и просто в подсознательном стремлении к международному формату.

Но ты же поешь в основном для русскоязычной аудитории...

Татьяна: Да, но мы заботимся о своем зрителе, у нас всегда имеется перевод наших песен. По-хорошему, сегодня каждый образованный человек должен знать как минимум два языка, не считая родного. В дореволюционной России, например, помимо русского говорили на французском, немецком и английском.

Да, но давай все же реально смотреть на вещи — большинство у нас такими знаниями не обладают.

Татьяна: Скажу так: «Пусть лучше мир прогнется под нас».

Тогда какой вы видите вашу аудиторию?

Татьяна: Она совершенно разная. Совсем недавно семейная пара привела к нам на концерт своего восьмимесячного ребенка, нас приходят слушать пожилые люди с консерваторским образованием. Вчера, например, ко мне в социальной сети добавился десятилетний мальчик. А на корпоративах такие снобы выходят танцевать! Мы недавно «раскачали» клуб Tatler, где просто так человек никогда не встанет со своего места. Там собираются богатые люди, которые виды видывали, их расшевелить крайне тяжело. В пляс они, конечно, не пускались — статус не позволяет. Но чувствовалась энергетика, ее музыкальная честность, потому что они устали от искусственных эмоций, им хотелось испытать живого драйва.

А диджейская, клубная тусовка вам близка?

Татьяна: Очень. Мой первый серьезный опыт общения с музыкой начинался именно с танцевальной музыки, большинство друзей были диджеями. Когда переехала из Нижневартовска в Москву, то каждую пятницу, субботу и воскресенье проводила в клубе и посещала разные тусовки. Раскрою небольшую тайну — мы с Егором хотим сделать авторскую программу, в рамках которой планируем выступать в качестве диджеев и смешивать электронную музыку с лайв-исполнениями. Подчеркну, авторскую! А то у нас зайдешь в любой российский клуб, а там стоит диджей с серьезной миной и еле-еле сводит какие-то чужие ремиксы, просто подгоняя их бит в бит.

Егор: Мы хотим, чтобы в нашем диджейском выступлении закипела жизнь, чтобы мы не просто меняли диски, а играли собственные треки и использовали какие-то необычные инструменты. Такой формат выступления иногда называют модным словосочетанием «sound system».

В одном из интервью вы говорили, что «танцевать под вас начали только с третьего-четвертого концерта», при этом недавно вы получили премию «Золотая горгулья» как лучший танцевальный проект 2011-го. В чем парадокс? Что за это время изменилось?

Татьяна: Все началось с того самого фестиваля «ВДОХ». Другие музыканты думали, что мы будем заниматься «пилежкой джазни» на инструментах, но этого не произошло. Мало того, мы даже не соревновались с ними. А простые зрители если и знали, что мы из России, то после нашего выступления очень этому факту удивлялись, мол, как такое может быть — Russian people & good music?! Спустя некоторое время люди, конечно, стали узнавать наше творчество, музыка GGF появилась в магазинах, стала крутиться на радиостанциях, попала в кино, о нас начали писать в глянце.

На вашем сайте присутствует отдельная вкладка «For DJs», которая ведет на страничку GGF на PROMODJ с ремикс-паками, что крайне редко увидишь на сайтах «живых» коллективов. Вы таким образом стимулируете электронных музыкантов на создание кроссовер-хитов?

Татьяна: Мы перфекционисты во всем и не можем себе позволить халявного отношения к нашей музыке, поэтому и обсуждаем каждый ремикс, который нам присылают. Участники коллектива прекрасно знают, как это все делается и как должно звучать, поэтому любая работа проходит жесткий контроль GGF. За все время было выпущено всего два официальных ремикса на песню Run от Electrosoul System и от дуэта Beat-Off-Silence & DJ Arseniy.

Очень многие (в том числе пользователи PROMODJ) считают, что если они научились сводить бит в бит, то уже могут называться диджеями, пользоваться Fruity Loops — музыкантами. Каково ваше отношение к подобным заявлениям новичков?

Татьяна: Такие «однодневки» долго не живут и быстро теряются в море таких же, как они. Другой вопрос, что нормальным музыкантам пробиться сквозь эту толщь порой бывает очень трудно. Вдобавок определенные личности блокируют им доступ к радиостанциям и другим СМИ, которые могли бы стать средством популяризации их творчества. Но не стоит однобоко рассматривать ситуацию и рубить инициативу на корню. Возможно, увидев нас или кого-то еще, у этих новичков откроется второе дыхание и через несколько лет кто-то из них станет знаменитым на весь мир, как когда-то стала Сезария Эвора (Cesaria Evora) в свои пятьдесят. Как писал Пушкин в «Каменном госте»: «Одной любви музыка уступает». Это очень мощная энергетика, которая способна вдохновлять людей.

В этом году вы выступили на «Казантипе». Необычно видеть такой коллектив в рамках проекта, который традиционно принято связывать с электронной музыкой. Каковы впечатления?

Егор: Все понравилось. Нас прекрасно разместили и вкусно кормили, за что спасибо координатору проекта Live On Mars Артему Харченко. Были, конечно, накладки с расписанием и технические косяки, но все это исправимо и не так страшно. Само выступление GGF «прошло на ура», на танцполе был ажиотаж, а некоторые казантипские тусовщики даже удивлялись, что такую музыку можно играть живьем.

Кстати, как продвигаются дела с вашим вторым альбомом? Слышал, что планируется сотрудничество с иностранными артистами...

Егор: Переговоры активно ведутся, но они занимают много времени. Мы свободные музыканты, а люди, с которыми хочется поработать, зависят от менеджмента лейбла, на который они подписаны. Пока полностью готовы лишь два трека. Спонсоров нет, а затраты предвидятся большие. К процессу написания альбома мы подходим серьезно, мастеринг в Лос-Анджелесе заказываем...

В Лос-Анджелесе? Неужели в России нет достойных кандидатур?

Егор: Вообще нет! Мы обращались к нескольким отечественным «профессионалам», и этого хватило. Потом были голландцы и шведы, но и с ними не срослось. В конечном счете, мы остановились на человеке, за плечами которого альбомы Стинга (Sting), Майкла Джексона (Michael Jackson), Джорджа Дюка (George Duke), Чаки Хан (Chaka Khan) и Babyface. У нас в России, к сожалению, нет образования, нет педагогов, которые могут подготовить профессионального мастеринг-инженера.

Уже поступали предложения от звукозаписывающих компаний?

Татьяна: Да, но мы отказываемся, хотим все делать сами, ищем единомышленников, которые так же, как и мы, хотят продвигать хорошую музыку. Некоторые наши музыканты «ходили» под лейблами, но от этого сотрудничества никто никакого удовольствия не получил.

Егор: Ни для кого не секрет, что в России не заработаешь на музыке хороших денег. У нас много примеров, когда коллективы прогнулись под лейблы, но теперь сидят и жалуются, что денег нет. Зато они — под лейблом!

Вы не боретесь за свои авторские права, наоборот, ратуете за свободу распространения. Но, как думаете, насколько реальна западная модель «заплати сколько хочешь» у нас в России, по которой работают такие сайты как, например, sellaband.com, pledgemusic.com или thankyou.ru? Иными словами, готовы ли платить россияне за музыку в условиях тотальной халявы?

Татьяна: Пока наше общество не созрело для этого. Большинство людей — халявщики, но есть те, которые за музыку платят. Например, наш трубач принципиально покупает диски, заказывает их из США. Он настолько любит музыку, что готов поддержать музыкантов и платить за их труд.

Егор: Не поверишь, но я даже удалил со своего телефона джейлбрейк и теперь покупаю лицензионные программы. Понимаю, что люди тратят свои силы и время. В конце концов, я сам творчеством зарабатываю. Так что это вопрос культуры и правильного воспитания.